Андрей Александрович Слесарев – преподаватель кафедры истории, философии и социальных наук Кузбасского государственного технического университета. Выпускник магистратуры (2009 г) и аспирантуры (2012 г.) Философского факультета НГУ.
Андрей Слесарев (далее – А. С.): Мне приятно вспомнить Василия Павловича и свои годы в Новосибирском государственном университете. Для меня Академгородок – это часть моей молодости и жизни, а Василий Павлович Горан – один из символов Академгородка, одно из воплощений научного центра.
Оксана Егорова (далее – О. Е.): Когда и при каких обстоятельствах состоялось Ваше знакомство с Василием Павловичем? Почему Вы выбрали его в качестве научного руководителя?
А. С.: Когда мы учились в Кузбасской государственной педагогической академии, у нас был замечательный преподаватель философии – Анатолий Васильевич Первушин, блестящий оратор, очень яркая личность, который во многом увлек нас философией. Он преподавал философию, а также предмет, который формально назывался «История культуры», но у него скорее превратился в философию. Именно от А. В. Первушина я впервые услышал про Василия Павловича. А. В. Первушин время от времени ездил на конференции в Новосибирск, и сам, кстати, тоже оканчивал Новосибирский государственный университет (около 1985 гг.). Он много рассказывал нам об НГУ, упоминал Василия Павловича, который в свое время занимался темой Демокрита. Поэтому, когда я приехал в Новосибирский государственный университет, уже был наслышан про Василия Павловича, причем с положительной стороны. Поступив в магистратуру, я сразу пошел к нему. Для себя я решил, что совсем от истории отходить не буду, и, если приехал заниматься, то все-таки это будет история философии. Другие направления особо не рассматривал, хотя с удовольствием ходил на факультатив к Н. С. Розову.
О. Е.: Как проходил выбор темы исследования? Как сильно менялась тематика от дипломной работы до диссертации?
А. С.: У меня был очень сложный процесс выбора темы. Я колебался между несколькими темами, среди которых были удивительно популярные в это время стоики. Василий Павлович даже шутил, что если так пойдет дальше, нам придется открывать отдельный сектор, посвященный стоикам. Затем в какой-то момент я решил, что хочу заниматься немецкой философией. Подошел к Василию Павловичу, спросил, поскольку еще не был уверен, будет ли он руководить, так как в НГУ был другой преподаватель, специализировавшийся на немецкой философии. Я примерно изложил направление темы, и Василий Павлович согласился со мной поработать. Так, собственно, я с ним и остался. Сначала написал у В. П. Горана курсовую, которая перетекла в магистерскую, а потом в аспирантуре под его руководством работал над диссертацией. В целом тема исследований была одна и та же: немецкая иррационалистическая философия, прежде всего А. Шопенгауэр, во вторую очередь – Ф. Ницше.
О. Е.: Какие воспоминания у Вас остались от лекций В. П. Горана?
А. С.: Лекции Василия Павловича мне хорошо запомнились. Причем действительно запомнились! Когда ты много лет спустя, вот уже практически 17, можешь вспомнить как он рассказывал отдельные темы, это во многом удивительно. Василий Павлович не из тех лекторов, которые любят разнообразить свою лекцию различными способами – повеселить студентов, походу вставить какую-то шутку или интересную историю. Василий Павлович делал все очень просто: приходил, садился и начинал ровным спокойным голосом рассказывать тему, лишь изредка уходя в сторону или вставляя какое-то небольшое замечание и дополнение. Но при этом его лекции действительно хорошо запоминались. Возможно потому, что они были структурированы, т. к. по ходу лекции ты понимал структуру, плавно переходил от одного к другому, прослеживал общую мысль. Поэтому схватывать материал было очень удобно. Мне на его лекциях действительно было интересно. Некоторые темы я даже послушал два раза – когда было свободное время на старших курсах, я посещал лекции В. П. Горана с младшими курсами.
О. Е.: Вы также посещали научный семинар, который проводил В. П. Горан в ИФПР СО РАН. Что можете вспомнить о данном мероприятии?
А. С.: Когда я был в аспирантуре, В. П. Горан активно продвигал аспирантские семинары. Он собирал в ИФПР СО РАН сотрудников, аспирантов института и университета, старался приглашать преподавателей из города, которые не связаны напрямую с НГУ или институтом, но последние не проявили особого желания. В основном докладчиками были аспиранты, поскольку это была возможность представить результаты своих исследований. С одной стороны, семинары были очень интересными: мы готовили доклады по разным темам, выступали. Вот, кстати, Александр Санженаков умел делать доклады, которые вызывали активную реакции аудитории, или просто у него была тема, которая соответствовала интересам значительной части сотрудников. И потом начинался спор, не имеющий окончания. То есть в какой-то момент спор прекращался из-за временных ограничений работы семинара, а не потому, что была найдена общая точка зрения. Например, в истории, при всем богатстве интерпретаций, всегда можно найти приемлемое решение, опираясь на источниковую базу и фактологию. А философия в этом плане очень противоречива. Поэтому, с другой стороны, хотя я до сих пор и люблю философию, вернулся к истории, поскольку хотелось какой-то определенности.
О. Е.: Какие личные качества Василия Павловича как научного руководителя Вы бы отметили? Как строилась его работа с магистрантами и аспирантами?
А. С.: Василий Павлович – это определенность, основательность. Когда он что-то рассказывал, говорил, советовал, возникало ощущение, что за этим стоит большой проработанный материал, опыт, последовательность. Как я понял на своем опыте, Василий Павлович дает своим ученикам много свободы, позволяет сам выбирать тему, иногда только немного корректируя и делая замечания по тексту. Когда мы определились с темой, я начал работать над курсовой и приходил к нему за советом по мере написания, предоставляя на проверку уже более-менее почти готовый результат. По курсовой Василий Павлович сделал много замечаний, и по содержанию, и по стилю, и по оформлению. Затем, когда я писал магистерскую, это очень помогло. К Василию Павловичу опять же ходил не очень часто, показывал какие-то промежуточные результаты и согласовывал основные моменты. Василий Павлович ни за кем не бегал, но, если нужно, всегда помогал. В итоге, честно говоря, магистерская у меня прошла просто отлично! Она была готова и проверена за месяц до защиты. Помню, все еще что-то пишут, бегают, а у меня уже все готовое лежит. И защита магистерской диссертации у меня тоже прошла очень хорошо. Если бы было побольше интересных вопросов, я бы сказал – блестяще, но мне не хватило времени, чтобы еще поспрашивали.
А вот при работе с диссертацией что-то сломалось в этой системе. Вот как раз здесь, как я теперь понимаю, мне, наверное, было бы хорошо, если бы Василий Павлович более жестко контролировал процесс. Потому что режим свободы, который хорошо работал в магистерской, в диссертации оказался не очень удачным. Плюс еще и у меня возникли проблемы с выбором и формулировкой темы. Дело в том, что тема по ходу утверждения менялась аж три раза! В итоге, та, которую утвердили на Ученом совете, сначала показалась мне перспективной, но лишь в конце аспирантуры я осознал, насколько она общая и неконкретная – «Иррационализм Артура Шопенгауэра в контексте немецкой культурной традиции». И я расплылся жутко – писал и про немецкий романтизм, и про немецкую историю. Если честно, тема, конечно, замечательна для статей, потому что я мог бы писать даже на тему и философии Шопенгауэра, и немецкой архитектуры; и написал бы, если бы лучше разбирался в немецкой архитектуре. Но для диссертации эта тема была слишком обширной и общей. Поэтому мне не понятно, почему Василий Павлович в данном случае с его огромным опытом сразу об этом не сказал. При том, что Василий Павлович всегда говорил, что тема диссертации должна быть четкой и конкретной. У него даже была такая шутка, что диссертация – это заявление о повышении заработной платы на 150 страниц.
О. Е.: Как проходила работа над диссертацией?
А. С.: Сначала было очень интересно, я читал книги, по гранту из фонда М. Прохорова «Академическая мобильность» дважды ездил в Санкт-Петербург, работал в Российской национальной библиотеке и в Российской государственной библиотеке. Поездки были не очень долгими, но времени хватало, чтобы немного ознакомиться с городом и почитать. Изучал статьи и монографии, которые не мог найти в Новосибирске или в интернете. Может быть сейчас, когда информации гораздо больше, это уже не так актуально. Однако потом, когда начал все сшивать вместе… В общем, конец аспирантуры выявил проблемы с выбранной темой. Когда мы обсуждали текст моей диссертации с В. П. Гораном, все казалось нормальным; но на предзащите выяснилось, что, с одной стороны, работа проделана большая, написано много, а с другой – конкретики очень мало. Диссертацию, конечно, можно было продолжить, конкретизировать тему, отбросить часть ненужного. Но тут все испортил… квартирный вопрос. После окончания аспирантуры, выехав из общежития, еще какое-то время я работал в Новосибирском государственном аграрном университете, где предоставляли общежитие. Но вскоре мне предложили хороший вариант в Кемерово, куда я и уехал. Первое время еще поддерживал связь, ездил на конференции, отправлял свои статьи Василию Павловичу, у нас даже небольшая совместная статья вышла. А потом потерялась связь. Но это уже не к Василию Павловичу, а больше ко мне. Василий Павлович всегда рад помочь, прочитать текст, с публикацией.
И еще, когда я обучался в аспирантуре, у меня не было проблем с публикацией статей. Более того, я не знал, что с этим бывают проблемы. Поскольку, пока я был у Василия Павловича, он находил способ публиковать статьи совершенно бесплатно в Сибирском философском журнале. И выходили они достаточно быстро. Я благодарен Василию Павловичу за работу со мной. Кстати, когда я учился, у Василия Павловича было огромное количество учеников. Всего было 5 или 6 мест от Института и одно место от университета. И, наверное, половина, минимум от всего этого шли к Василию Павловичу.
О. Е.: Известно, что в своих исследованиях Василий Павлович придерживается марксистской методологии. Влияло ли это как-то на Вашу совместную работу под руководством Василия Павловича?
А. С.: Василий Павлович всегда подчеркивал, что у него уже давно сложились твердые убеждения, которые он в обозримом будущем менять не собирается. Как он говорил: «Мои взгляды сложились». Но при этом у него была и определенная открытость, он был готов обсуждать иные взгляды, которые противоречили его, и не стремился, опираясь на свой авторитет, возраст, научные звания, подавить их. Моя тема не пересекалась с марксизмом, поэтому взгляды Василия Павловича никак не сказывались на моей работе.
О. Е.: Чем занимаетесь после завершения совместной работы с Василием Павловичем? Изменилась ли Ваша сфера деятельности? Пригодились ли полученные знания?
А. С.: Сейчас я преподаватель Кузбасского государственного технического университета. Преподаю больше историю, чем философию, но курс философии тоже веду. Когда я начал преподавать, лекции Василия Павловича очень пригодились – смотришь конспект, вспоминаешь и во многом на основе этого рассказываешь студентам. Естественно уже в сокращенном виде, поскольку курс, который я веду, гораздо короче. После аспирантуры еще долгое время я публиковал статьи, в основном связанные с темой немецкой иррационалистической философии, также меня тогда увлекли вопросы, связанные с новыми биомедицинскими технологиями. Возможно у меня полностью никогда и не разделялись исторические и философские знания. Все-таки с Василием Павловичем мы работали в контексте истории и философии. Даже когда я учился на философском факультете, старался применять исторические знания.
Материал подготовила Оксана Егорова, младший научный сотрудник ИФПР СО РАН.
Фото из личного архива А. А. Слесарева.