ОРГАНИЦИЗМ, СИНЕРГИЗМ И СОЦИОБИОЛОГИЯ
КАК ПРЕДПОСЫЛКИ БИХЕВИОРИСТИКИ

 

О.С. Разумовский

 

В теории и методологии сложных саморазвивающихся систем живой природы, общества и смешанных систем, таких как экологические, технические, экономические и другие системы, которые в англоязычной литературе обозначают как “бихевиоральные системы” (далее – “би-системы”) [1], идет процесс конструирования и осмысления способов формализованного описания и построения понятийного и номологического базисов, а также моделей разного рода, адекватно описывающих указанные объекты [2]. На наш взгляд, создаваемые модели необходимы в первую очередь для развития теории бихевиоральных систем, которую мы обозначили как “бихевиористика”. Речь идет о построении единой и целостной модели ее объекта – бихевиоральной системы.

Одной из важнейших теоретических предпосылок для создания этой модели наряду с другими, на наш взгляд, должен быть органицизм. Последний надо считать специфической предпосылкой бихевиористики, отличной от общенаучных, таких как теории множеств, систем, организации, структур и т.п. Мы рассмотрим здесь как предпосылки бихевиористики также синергизм и биосоциальность. К числу предпосылок, которые мы здесь, не имея места для анализа, только назовем, надо отнести и представления о наличии у би-систем единой энерго-материально-информационной основы, об их пространственно-временной локализованности и ресурсной ограниченности, теории самоактивности, адаптивности, рефлексивности, функциональности, представления о наличии управления на базе прямых и обратных связей (теорию управления), о метаболичности и инвайронментальности (о существовании в среде), об алгоритмичности и наличии программ, об элективности, гомеостатичности жизнедеятельности, телеономичности (применительно к человеку – о целеполагании, теоретически – о телеологии), нелинейности поведения и др.

Органицизм и его эволюция к бихевиористике. Рассмотрим принципиальные основы органицизма (который в западной литературе часто обозначают как “климентизм” – по имени жившего в III в. н.э. христианского теолога Климента Александрийского, развивавшего античную концепцию органицизма Платона и Аристотеля). Органицизм – это, как известно, философско-методологическая концепция, кладущая в основу описания и объяснения указанных выше объектов, и прежде всего широкого круга природных объектов, понятия организма и организации. Этот термин был введен лишь в 1918 г. английским физиологом Дж.С. Холдейном и образован он от латинского слова organizo, а также позднелатинского organismo – “соединяю, придаю стройный вид, устраиваю”. Поэтому организм – это прежде всего упорядоченное целое. Органицизм сегодня тесно связан с концепциями системности и самоорганизации. Теоретически он является продолжением и конкретизацией главных идей холизма, а в наше время – теоретических результатов синергетики, биологии, социологии, экологии, социобиологии и др. Понятие “организм” в органицизме фактически является центральным и узловым.

На наш взгляд, органицизм вместе с холизмом исторически был первым шагом теоретической мысли к бихевиористике. Это как бы первая фаза развития последней. Конечно, связана эта фаза прежде всего с абстракцией, понятием и такой теоретической моделью, как “организм”. Второй шаг был сделан лишь в XX в. биологом Л. фон Берталанффи в общей теории систем, в которой роль исходной абстракции и теоретической модели выполняет понятие “система”, близкое по смыслу к понятию “организм” и фактически производное от него. Третий шаг был совершен, когда в 70 – 80-е годы XX в. появились двухчастные модели взаимодействующего целого, сначала в биологии и экологии – в виде двухчастного “мира маргариток” (два вида одного рода, находящиеся во взаимодействии). Анализ такой модели, проведенный вскоре же, показал ее неустойчивость. За нею последовали модели типа “хищник – жертва” (для описания динамики и взаимодействий в биоте), а затем “пахари – воины” (для описания общества). Последняя модель предусматривает уже не только определенную противопоставленность частей друг другу, но также их кооперацию и сотрудничество в рамках целого. Эти модели с помощью компьютеров очень активно изучались в США и СССР. Модель “пахари – воины” предполагала уже наличие вокруг некоего целого окружения – среды, прежде всего агрессивной к данному целому – сообществу. Одновременно благодаря экологам пришло понимание необходимости учета более широкого взаимодействия со средой в модели “хищник – жертва”. Впрочем, подобное взаимодействие несколько ранее было широко представлено у экономистов в моделях ресурсной связи экономической системы со средой. Экономисты также широко использовали для своих моделей принципиальные идеи ограниченности ресурсов.

Наконец, в целом, также благодаря развитию синергетической парадигмы кооперации в сложных самоорганизующихся системах, появляются абстракция “сообщество” и соответствующая модель. Это был уже четвертый шаг в направлении к бихевиористике. Актуальность этих представлений и понятий для понимания взаимодействия биоты с социумом и их вместе – со средой была сразу же осознана в экологии. Вскоре было понято, что модели сообщества, адекватные реальности, должны включать: а) идеи необходимого разнообразия, многокомпонентности и многоаспектности; б) идеи многофакторности; в) идеи стохастичности и нелинейности поведения систем; г) синергетические идеи кооперативности; д) идеи неустойчивого равновесия и гомеостазиса; е) идеи цикличности развития, а также “катастроф” в конце развития и др. Пятый шаг в направлении к бихевиористике был сделан благодаря развитию синергизма как общей концепции самоорганизации, опиравшейся на результаты кибернетики как науки об управлении и связи в организованных системах разного рода, а главное – физической синергетики.

Но вернемся к понятию “организм” [3]. В биологии благодаря Дж. Вуджеру сложилось представление о специфических свойствах и качестве живой системы – организма, отличных по совокупности от свойств и качества биокосных систем [3]. Если для последних характерны стихийно и случайно возникающие отношения и связи, а их части в итоге распада целого могут, хотя и в другом качестве, существовать самостоятельно, то живое, органическое целое возникает и функционирует по причине наличия своих, особых, неслучайных, а именно ему, организму, присущих взаимных отношений частей, а также целого и частей. Вне организма части его нежизнеспособны, не могут жить самостоятельно, хотя бы и в новом качестве. Они просто деградируют в область биокосной природы или поглощаются другими живыми системами. Так обстоит дело в первую очередь с органоидами, органеллами и биомолекулами, а в популяциях – с особями (“Робинзон – обречен!”). Так же обстоит дело – при отсутствии новаций и видообразования – с видами и семействами в биоте.

Внутри организма существуют иерархия частей, функциональная специализация, управление, а также кооперация, дополнительность и т.д. Здесь присутствуют не только простая обусловленность, но также генетическая преемственность, телеономичность, а у человека и высших животных – телеологичность. Они сочетаются с различного рода естественными программами и алгоритмичностью на сигнальной основе, а также с лабильностью, адаптивностью, агрессией в среду, самоорганизацией, самосовершенствованием, саморазвитием и др. Это, по Берталанффи, открытые и метаболические системы.

Заметим, что в истории европейской философии и естествознания Нового времени вплоть до XX в. органицизм прослеживается пунктиром в основном как теоретическая установка, а не как сложившаяся философская система. Эта установка обнаруживается у Ф.Шеллинга, Г.Гегеля и др. Она привела Г.Спенсера к концепции так называемой органической школы в социологии. Согласно данной установке имеется возможность (с известными оговорками) отождествить живой организм, человека, общество (с его разного рода организациями) и смешанные системы. На наш взгляд, внимание как раз и сосредотачивалось, вокруг этого пункта. Но, если углубиться в суть строившихся при этом аналогий и проследить их последствия, то эта установка объективно вела именно к тому, к чему пришел Л. фон Берталанффи, а именно, к системному фундаментализму. Она же породила во Франции структурализм. То и другое – отнюдь не сухие ветви на древе человеческого познания.

Философия органицизма А.Бама. В послевоенные годы в США одно из наиболее интересных философских исследований органицизма как философии предпринял А.Бам. В мировой философской литературе существует совсем немного работ, в которых проведена философская проработка органицизма. Бам считает, что органицизм является “экзистенциалистским” в своей метафизике и “эксперименталистским” в своей эпистемологии [5]. Под первой характеристикой он понимает тот факт, что философия вообще и органицизм в частности имеют дело с природой существующего, т.е. бытия, а термин “эксперименталистский” у него означает, что философия вообще-то вытекает из опыта. Бам предпочитает приведенный термин понятию “эмпиризм”, чтобы не смешивать генетический и методологический аспекты. Дело в том, что эмпиризм как метод пренебрегал существованием как целым и гештальтами. Органицизм по своей методологической направленности, продолжая, по сути дела, холизм, нацелен также на антиредукционизм. Конечно, если абсолютизировать этот последний вывод, то можно зайти в тупик при описании и объяснении сложных систем, таких как бихевиоральные системы (би-системы), – с такими трудностями неоднократно сталкивались многие биологи и психологи. Они ведь сами прямо участвовали в формировании парадигмы органицизма, холизма, теории систем, структурализма, теории эмерджентной эволюции, гештальт-психологии и др.

Бам в своих работах представил весь главный категориальный корпус органицизма в виде двух списков полярных по отношению друг к другу категорий по 12 в каждом, признаваясь сразу же, что эти списки в целях краткости им произвольно ограничены, но что это вовсе не означает ограничений в плане дальнейшего изучения данных категорий. Приведем эти списки, цитируя Бама.

Категории существования: “Все, что существует, существует в некотором смысле одновременно как такое же и как отличное (другое); как целое и его части; как одно и многое; как внутренне и внешне связанное; как общее и частное; как трансцендентное и имманентное; как постоянное и изменяющееся; как старое и новое; как проходящее, случайное и живущее, прочное [happening and enduring]; как субстанциональное и функциональное; как причина и результат, следствие; как детерминированное и спонтанное; как актуальное и потенциальное; как цель и средство; как конечное и бесконечное (незаконченное, незавершенное); как разумное и неадаптивное [intelligent and unadaptable]; как вид и степень (качества); как определенное и неопределенное; как равное и более высокое [equal and higer]; как предмет и пространство [a thing and space]” [6].

Категории опыта (а также эпистемические и аксиологические понятия, отнесенные Бамом к органицизму): “Все, что переживается в опыте, переживается в некотором смысле как субъективное и объективное; как кажущееся и реальное; как присутствующее и отсутствующее; как воспринимаемое чувствами и постигаемое разумом; как познаваемое интуицией и постигаемое разумом; как познаваемое интуицией и выводимое; как данное и взятое [given and taken]; как то, чему оказывают заботу [внимание] и чему не оказывают [attended to and unattended to]; как ясное и туманное; как заслуживающее доверия и сомнительное; как желаемое и основанное на доводах; как конкретное и абстрактное; как действительное, мыслимое и испытывающее действие [thought and acted]; как известное и неизвестное; как любимое и нелюбимое; как чувствуемое завершенным и незавершенным; как испытывающее наслаждения и страдания; как ощущаемое и заполненное” [7].

Нетрудно видеть, что значительная часть того и другого списков – это неспецифические общефилософские категории, среди которых нет, например, категорий “организм”, “система”, “структура” и др. Согласно Баму, органицизм должен объяснить и существование, и опыт – как фиксируемое в опыте существование, так и внеопытное, а также то, что переживается как несуществующее. В этом он видит смысл и назначение органицизма. Последний должен открывать истину с этих, обеих, сторон, диалектически: с точки зрения оппозиционности полюсов отношений, с точки зрения их дополнительности, с точки зрения их взаимозависимости, соизмерения и обоюдности [reciprocity], а также с точки зрения различных видов напряжения между ними. Однако заметим, что эти задачи выполняет и любая другая философия, использующая диалектику как метод. В связи с этим трудно признать подобный подход специфически органицистским.

Конечно, предупреждает Бам, требуется еще дополнительная работа в области логики, аксиологии, этики, эстетики, религии, социальных наук, биологии, физики, философии языка, теологии и т.д., чтобы дополнить эти списки и углубить толкование понятий органицизма [8]. Несомненно, что все основное из упомянутого Бамом релевантно задаче поиска предпосылок бихевиористики, ее философского основания и метода. Но есть опасность: поскольку философия органицизма в трактовке Бама суть всеобъемлющая философия, это обстоятельство может отразиться на бихевиористике как системной теории общенаучного характера в том направлении, что она тоже начнет претендовать на роль общей философии. Ведь, собственно, категории опыта – это истина и заблуждение, рефлексивность–иррефлекивность и др., т.е. общефилософские (гносеологические) понятия. Бихевиористика больше нуждается в критериях точности–неточности, а не истины и лжи, в других категориях познания, но лишь как предпосылочных. Она в первую очередь нуждается в аксиологическом и методологическом использовании понятий оптимальности–неоптимальности, эффективности–неэффективности и др. В версии органицизма Бама как обязательные составляющие присутствуют категории субъективности и объективности, но при этом вовсе не ясно, каковы же их взаимное отношение, их взаимная рефлексия: или это все какие-то независимые системы и ряды, имеющие, быть может, органицистскую природу, диалектичность, симметричность в своей полярности в рамках чего-то целого, или это взаимно рефлектирующие системы (например, в духе принципа тождества бытия и мышления немецкой классической философии) и т.п.

Ссылки Бама на принципиально продуктивные идеи симметрии и асимметрии, полярности, на диалектику среднего и “срединного” и др. в свете сказанного нами насчет рефлексивности представляются неполными, формалистическими, а потому не слишком глубокими и убедительными. Правда, автор использовал эти идеи, чтобы обосновать самостоятельность и даже превосходство органицизма по сравнению с другими философскими системами.

И все же нельзя не согласиться с Бамом, когда он говорит: “Органицизм – это попытка выделить проблемы, которые нам вечно противостоят, и представить в сложном виде метод работы со сложными проблемами. Он не направлен на то, чтобы нарисовать законченную картину действительности. …Органицизм нацелен на то, чтобы быть философией о конкретном, тогда как все философствование состоит в абстрагировании... Органицизм, направленный на то, чтобы быть антиредукционистским, т.е. чтобы противостоять попыткам интерпретировать целое с точки зрения какой-то его части, нацелен на то, чтобы быть адекватным…” [9].

Как уже говорилось, начиная с Г.Спенсера органицистские аналогии прослеживаются в социологии. На наш взгляд, наиболее убедительное обоснование выстраиваемых аналогий можно найти в системном фундаментализме и его конкретизации в виде принципа единства законов строения и функционирования сложных саморазвивающихся систем любой природы. Оправдание последнего сегодня можно обнаружить в синергетике. Но еще Б.Рассел говорил: “Человек – часть природы, а не что-то ей противоположное. Его мысли и движения следуют тем же законам, что и движения звезд и атомов” [10].

Двухчастные модели сообществ. Конечно же, здесь самый спорный и узловой вопрос – это вопрос о тождестве и нетождестве ряда свойств и качеств био- и социосистем. Его активно обсуждают в популярной на Западе социобиологии. Среди обсуждаемых в ней проблем – проблемы сочетания–несочетания, компонентов, свойств и характеристик тех и других систем, их гармонии–дисгармонии и т.п. Практически обсуждение было нацелено на формирование двухчастных моделей данных систем. Одна из этих моделей, уже упомянутых нами выше, – “мир маргариток”, двухвидовое сообщество организмов одного рода семейства сложноцветных. Идею такого сообщества в свое время предложил в США Дж. Лавлок (J. Lovelock). В этой модели теоретики находят наличие “бессердечной гармонии”. По поводу данной модели ломали и ломают немало копий, и на ней надо остановиться подробнее.

В 80-е годы американский биолог Д.Уорстер сформулировал для сообществ организмов принцип взаимодействия систем организмов, сообществ и самих организмов как принцип “необходимой взаимозависимости” [11]. В более радикальной форме этот же исследователь во втором издании своей книги “Экономика природы” формулирует всеобщий “принцип взаимозависимости”, который гласит: “Не существует ни организмов, ни видов, имеющих какой-нибудь шанс для выживания без помощи других” [12].

В соответствии с этим экологи и социобиологи стали совершенно справедливо акцентировать внимание на проблемах кооперации, сотрудничества, согласия, товарищества в сообществах разного рода между целым и частями. Безусловным стало утверждение, что никто теперь не посмеет говорить: “Организм независим от других” [13]. Тогда даже элементарное по своему составу сообщество двух видов маргариток с учетом роли окружающей среды и собственных “интересов” развития, так же как это происходит в обществе людей, не только конфронтирует, но и кооперируется. Возникает то, что можно обозначить как “бессердечную гармонию”, ибо и здесь, и там все же господствует борьба за существование, за выживание.

Однако критики представленной только что концепции говорят: сам перенос не только понятий, но и идей подобных отношений между компонентами биосистем совершенно антропоморфен по своей сути. Эта идея переноса для биологии есть метафора, касающаяся поведения высших бихевиоральных систем (человека и социума). Биологи на самом деле, как и физики (в истории классической механики и физики), привержены антропоморфизму. В итоге, по оценке американского методолога науки Дж. Кэлликотта, понятие сообщества в биологии – это метафора, которая усвоена биологами путем сближения организмов со взаимной зависимостью человеческих форм бытия. Однако насколько и в каких пределах науке позволительно создавать такие метафоры – не ясно. Конечно, речь может идти и о противоречиях между обществом и биотой (в экологии, агрикультуре и др.), о чем очень критично нам говорит Кэлликотт.

Существует и онтологическая оценка подобного сродства био- и социосистем. Так, по утверждению американских ученых Дж. Пэссмура и Б.Стиверсона, человечество и биота самым серьезным образом отгорожены друг от друга. Пэссмур приводит пример мутуалистского симбиоза между человеком и бактериями, а Стиверсон – факт, что мы обитаем в особой Биосфере–2, герметично отгороженной от Биосферы–1. Биосфера–2 – это агрикультурные системы, а Биосфера–1 – дикая природа. Бактерии, не считая болезнетворных микробов, никак не влияют на социальную жизнь людей, как и дикая природа вообще, если не принимать во внимание охоту и собирательство, а также рекреацию человека на природе [14]. Но похоже, что оба автора абсолютизировали подобные перегородки.

Между тем сам Кэлликотт говорит и о том, что и в биоте, и в человеческом сообществе, во-первых, нет стабильности, нет единства, – там и тут есть хищничество и паразитизм, есть и относительная независимость особей друг от друга; во-вторых, в целом и биота, и человечество достаточно здоровы, а их жизнь и там, и тут зависит от окружающей среды. Кроме того, сам же Кэлликотт говорит о том, что биота и человечество – “реальные члены-сотоварищи” существующего на планете обыкновенного биотического сообщества как целого [15].

Синергизм. Под синергизмом можно понимать объективное сотрудничество, со-действие, сопряжение, кооперацию объектов разного рода, становление сообществ, сетей разного рода, систем и т.п. Под синергизмом можно понимать и общий теоретический подход, концепцию всех подобных процессов. Но несомненно также и то, что и в биоте, и в социуме присутствует такая важная общая характеристика, как самоорганизация – одна из форм синергизма. Под самоорганизацией мы будем понимать процесс становления организации, сети или системы из беспорядка, хаоса за счет взаимодействия, кооперации и т.д. И чтобы не путать, любой переход к новой организации (т.е. тоже процесс) будем рассматривать как реорганизацию. В свою очередь, трансформацию организации в худшее по какому-то критерию качество принято считать дезорганизацией.

Термин “самоорганизация” в 1947 г. впервые использовал У.Р.Эшби. Сущность, характеристики, законы и теории самоорганизации систем любой природы, включая живые и социальные – бихевиоральные вообще, вероятно, составляют самый острый и дискуссионный вопрос науки и философии конца XX – начала XXI в. Обсуждение этих проблем инициировалось еще в период становления современной биологии. В начале XX в. в России появилась всеобщая организационная наука – тектология А.А.Богданова, а сегодня развитие этих идей идет сразу по нескольким направлениям, вызванным к жизни прежде всего развитием физической синергетики. Возникла и общая синергетика, что можно расценить как начало синтеза разного рода идей биологии, социологии, неравновесной термодинамики, физической синергетики, общей теории систем, кибернетики, информатики и других дисциплин и теорий.

Однако сегодня еще рано говорить о появлении единой теории самоорганизации. Можно лишь констатировать существование различных концепций самоорганизации в разных дисциплинах и на их стыках, и концепции эти основаны на разных понятийных линиях. При этом в кибернетике сегодня, по сути дела, имеют место регресс собственной исследовательской программы и сближение ее с синергетикой (например, Г. фон Ферстер, Д.Ленат и др. в своих работах обращаются к раннему Н.Винеру). Свои линии ведут теория искусственного интеллекта, химия, биология, биохимия, физиология. В частности, можно указать на работы известного биолога К.Уоддингтона о морфогенезе как системе “креодов” – единиц и атомов инноваций в сложных системах. Соответствующие версии обсуждают науки о мозге, социология, экономическая наука. Симптоматично, что все они так или иначе в своих доводах, как правило, апеллируют к физической синергетике. Между тем и она не едина: в общей теории динамических систем центральное место занимает понятие нелинейности поведения системы; в термодинамике – понятие неравновесности, а также диссипации и др. Для биологии важнее “автопоэзис” как характеристика воспроизводства и самосоздания живых систем разного рода и уровня и т.д.

Согласно Эшби, самоорганизация эквивалентна спонтанному изменению организации, при этом направление изменения не играет никакой роли. Естественным прототипом самоорганизующейся системы такого рода является нервная система. При этом выявление скрытых факторов (то есть “переменных системы”) указывает на “строгий детерминизм”. Тогда речь может идти о “машине”, автомате как эквиваленте “абсолютной системы”. Для нас важно то, что Эшби определил два смысла для понятия “самоорганизация” – общий и частный. Первый – это переход от системы с независимыми частями к системе с зависимыми друг от друга частями (т.е. появляется связность). Второй – это переход от плохой организации к хорошей, хотя при этом учитывается, что не бывает хорошей организации в абсолютном плане [16].

Подобная самоорганизация, подстроенная под определенные критерии требуемого или желаемого качества, характерна для систем с управлением и телеологией (у человека – целеполаганием). Она демострируется на моделях “гомеостата”. В этом смысле оптимизация би-систем – это частный случай самоорганизации, когда в данной системе, например в живом организме, происходит (по определенному критерию) переход от данной организации к наилучшей из нескольких возможных при данных условиях и ограничениях. Напротив, переход к наиболее нежелательному и наихудшему (пессимизация) – это частный случай дезорганизации. Наконец, индифферентизация – это такой случай самоорганизации, когда по определенному критерию система остается (кроме случаев патологии и смерти) равнодушной, безразличной к выдвинутому положительному или отрицательному до этого критерию, принимая индифферентность как оптимальное состояние и своеобразный критерий желательности.

Заметим, что в эволюционной биологии понятие самоорганизации более всего связывают с адаптацией организма к среде. Собственно, этому подчиняется и весь смысл органической эволюции, которая и в частностях и в целом может пониматься как оптимизация и поддержание устойчивости организмов и их равновесия со средой в формах гомеостатических механизмов. Считается, что последние предназначены для того, чтобы отклонения разного рода и качества вводить в нормальное русло, вести к запрограммированной норме как оптимуму. Таким образом, речь фактически идет в общем плане о саморегуляции, самостабилизации и других подобных главных сущностных и существенных переменных системы. Норма здесь является критерием жизнеобеспечения и качества живой системы в границах имеющихся ресурсов и условий. Саморегуляция тогда выглядит как более общая форма, а с точки зрения эволюции – как первая фаза онтогенеза и морфогенеза живых систем, которая ведет к самоорганизации как саморазвитию, а также к выделению системы из окружения (индивидуализации). Факторы самоорганизации при этом представляют собой наиболее сложную форму отношения к среде, когда система, извлекая из среды энергию и действуя на сигнальной основе, получает возможность “противостоять окружению” [17].

Обобщенно, по данным науки, можно составить следующую картину:

1) в агломерациях и сетях разного рода в соответствии с собственными законами функционирования компонентов, условиями, ресурсами и ограничениями происходят простое соединение, конгрегация, сборка, а также обратные процессы дегрессии, распада при наличии простой саморегуляции за счет названных законов. Появление подлинных систем регулируется уже возникающими здесь законами целого, а также частей, которые обеспечивают относительные гомеостазис и равновесие в условиях среды и в зависимости от тесноты связей, их характера и интенсивности;

2) в настоящих, особенно сложных системах с наличием программ и иерар­хией самоорганизация, начинаясь с саморегуляции, усиливается за счет выделения функционально специализированных особых подсистем, управляющих самоорганизацией на сигнально-информационной основе, за счет памяти и способности к обучению. Перед нами кибернетические системы. Однако все это – не более, чем “создание и сохранение организации”;

3) в популяциях таких систем происходит возвращение к предыдущему типу самоорганизации;

4) высшая форма самоорганизации характерна для систем, самоулучшающихся на основе инноваций и эволюционирущих во времени. Ее можно считать оптимизацией свойства адаптивности. Эта форма возникает и поддерживается в виде параллельных и взаимосвязанных эволюции и инволюции организмов и их сообществ (в целом). При этом все предыдущие типы и формы самоорганизации не исчезают, а входят в данный высший тип как подчиненные. Прогресс (и регресс) в обществе – разновидность, специализированный вид адаптивной эволюции. Для интеллектуальных систем можно зафиксировать смешанный тип самоорганизации. Общий смысл, форма проявления и функциональное назначение такой самоорганизации – максимизация (оптимизация) жизнеспособности данных систем при наличии минимизации энергии, средств, времени действий и т.д. (в целом – эффективизация).

Формы и типы (1) и (3) – предмет снергетики, (2) – кибернетики, а (4) – эволюционной теории в биологии и теории прогресса (прогрессизм) в социологии.

Возникает задача построить общую теорию самоорганизации, вбирающую в себя то, что содержится в перечисленных выше формах и типах. По отношению к ней теория самоорганизации би-систем – ее специфицированная часть. На наш взгляд, последняя должна также ассимилировать то, что содержится в только что перечисленных формах и типах, но относиться она должна к специфическому идеальному объекту – модели, к бихевиоральной системе.

Социобиология. Она образует навершие в иерархии характеристик, обозначившихся благодаря развивающимся органицизму, общей теории систем, теорий управления и кибернетики, синергетики, теориям самоорганизации, биологии вместе с экологией. Проблемы социобиологии по объекту анализа распадаются на две группы и пять ветвей. Одна группа – биосоциальные проблемы: 1) соотношение биологического, психологического и социального в человеке; 2) соотношение этих же основ в масштабах всего общества и его подсистем (Спенсер, социал-дарвинизм, рассмотрение популяционного или социального аспектов как отдельных характеристик); 3) соотношение биологического и психического (психологизм в социологии). Другая группа – космобиосоциальные проблемы: 1) соотношение космического и физического у человека и в обществе (мировые религии, русский космизм, учение о ноосфере В.И.Вернадского, тейярдизм, учение А.Л.Чижевского и др.); 2) соотношение космического, природного вообще, биологического и психического в человеке, в его психике, в сознательном и бессознательном (мировые религии, теософия, психология бессознательного и подсознания по К.Юнгу и др.).

Первая ветвь второй группы это по своей сути более частные проблемы, вторая – проблемы глобальные, вселенские. Обе эти ветви связаны с концептуальными и мировоззренческими вопросами: а) по каким причинам, на основании чего человек и его сообщества на Земле именно таковы, каковы они есть; б) что будет дальше с человеком и обществом людей в исторической перспективе с учетом космического местообитания человечества. При этом проблема судеб биосферы зачастую никого не трогает, хотя существует и критикующее противотечение, обвиняющее, например, специалистов по этике окружающей среды (environmental ethics) в антропоцентризме и антропологическом эгоизме. Второй вопрос актуализировался в конце XX в. в контексте глобальных проблем современности, катастрофизма и выхода человечества на “магистраль” (термин Дж. фон Неймана) устойчивого развития.

Методология социобиологии находится сегодня в традиционном для естествознания русле: эмпиризм, анализ, идущий от частного к общему, т.е. от биологического к социальному, индукция от единичного к общему и т.п. Социобиология, на наш взгляд, давая ценный и эмпирически обоснованный материал для синтеза представлений о биологических, социальных и смешанных (гибридных) системах, сама в целом находится в рамках парадигмы органицизма. Она пытается стать реалистической философией, а более всего – методологией синтеза биологического и социального, но попытки отдельных социобиологов “встать на цыпочки” и поднять социобиологию (или биосоциологию?) на уровень хотя бы органицизма пока что непродуктивны, эмпиричны, теоретически далеки от известных идеалов теоретичности и философичности, часто претенциозны.

Вместе с тем необходима адаптация результатов социобиологии в теории, которая должна вобрать в себя все положительные результаты упоминавшихся здесь концепций, установок, теорий, философских направлений. Нам представляется, что она должна исповедовать органицизм в его лучших проявлениях, поставленный на научную почву и свободный от всевозможных минусов. Но похоже, что социобиология не сможет оказаться дисциплиной, сходной по своему характеру и назначению с системологией как математизированной ветвью общей теории систем, – она слишком эмпирична. Роль теории или дисциплины, по отношению к которой социобиология будет всего лишь вспомогательной, дисциплины теоретичной и вместе с тем эмпирически обоснованной, должна выполнять бихевиористика. Философской же ее парадигмой должен, на наш взгляд, стать научно обоснованный и доказательный органицизм.

Бихевиористика. Для биоты и человечества в целом существуют определенные общие алгоритмы, закономерности и единые ценности. Они обладают сходными общими свойствами, функциями и отношениями. Это общее для биоты и человечества включает следующее:

1) существование на единой – материально-энерго-информационной – основе в рамках локализованных пространства и времени в формах мезообъектов;

2) системность строения, функций, организации (наличие структур) и иерархичность;

3) многопараметричность;

4) многофакторность, стохастичность;

5) стремление к поддержанию оптимизированного и эффективного существования, жизнеспособности;

6) сохранение определенной упорядоченности, устройства, структуры, организации на протяжении значительных, но характерных для жизненного цикла также определенных систем отрезков времени;

7) извлечение и усвоение материала, энергии и сигналов ради обеспечения жизнеспособности за счет взаимодействия с окружающей средой (метаболизма) и антиэнтропийной деятельности (самоорганизации, реорганизации и повышения уровня организации – арогенеза);

8) системность жизнедеятельности, допускающая динамику, вариативность, мутации, трансформации, наличие новаций и самоактивности (инициатив) целого и частей [18];

9) самовоспроизводство в целом и в частях и т.д.;

10) управление и самоуправление.

11) адаптивность по отношению к условиям за счет лабильности и самоорганизации, реорганизации и саморазвития;

12) функциональность целого и частей, функциональная инвариантность или телеономичность;

13) цикличность жизнедеятельности и общего развития, включая индивидуальное рождение и индивидуальную смерть;

14) наличие фаз перехода (“переходных состояний”) и “снятия” предыдущих форм, качеств и состояний в ходе развития к высшему или низшему.

Пункты (2) и (5–8) частично были отмечены Э.Ласло еще в 1981 г. В целом совокупность перечисленных свойств образует минимальный базис, который, как представляется, подводит нас к возможности создать теоретическую модель би-системы – объекта бихевиористики. Заметим, что здесь не исследован целый ряд характеристик, отмеченных нами в самом начале. Иначе говоря, здесь мы и должны были получить частичную картину всех характеристик.

 

Примечания

 

1. См.: Разумовский О.С. Бихевиоральные системы. – Новосибирск, 1993; Он же. Оптимология. – Новосибирск, 1999. – Ч. 1.

2. См.: Богатырева О.А., Шиллеров А.Е. Синергетика социальности. – Новосибирск, 1998; Малюта А.Н. Гиперкомплексные динамические системы. – Львов, 1989; Разумовский О.С. Принципы “белизны” и “серости” для описания сложных систем // Методология науки: вып. II. Нетрадиционная методология. – Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1997. – С.218–223; Он же. Оптимологияю. – Ч. 1.; Barrett Chr.B., Grizzle R.A. Holistic Approach to Sustainability Bazed on Pluralism Stewardship // Environmental Ethics. – 1999. – V.21, № 1. – P. 23–42; и др.

3. Определение понятия “организм” см.: Реймерс Н.Ф. Популярный биологический словарь. – М., 1991; Он же. Экология: теории, законы, правила, принципы и гипотезы. – М., 1994; и др.

4. См.: Woodger J.H. Biological princples. – N.Y., 1929.

5. См.: Bahm A. Polarity, Dialectic, and Organicity. – 3d print. – Albuquerque (NM): World books, 1988. – P.257.

6. Bahm A. Polarity, Dialectic, and Organicity. – P.274, 275.

7. Ibid. – P.275.

8. Ibid. – P.275–76.

9. Ibid. – P.279–80.

10. Рассел Б. Почему я не христианин. – М., 1987. – С.65.

11. См.: Worster D. Natur’s Economy. – 2nd ed. – N.Y., 1986.

12. Ibid.

13. См.: Callicott J.B. Do Deconsructive Ecology and Sociology Undermine Leopold’s Land Ethics? // Environmental Ethics/ – 1996/ – V.18, № 4. – P.355, 366.

14. См.: Passmor J. Man’s Responsibility for Nature // Ecological Problems and Western Tradition. – N.Y., 1974. – P.116; Steverson B. Ecocentrism and Ecologocal Modeling // Environmental Ethics/ – 1994/ – V.16. – P.81, 82.

15. См.: Callicott J.B. Do Deconsructive Ecology and Sociology Undermine Leopold’s Land Ethics? – P.366–368.

16. См.: Ashby W.R. Principles of Self-organizing Dynamic Systems // Journ. of Gen. Psichol. – 1977/ – V.37. – P.327.

17. См.: Пушкин В.Г. К уточнению понятия “саоморганизация” и о его значении в эволюционной теории // Организация и эволюция живого. – Л., 1972.

18. См.: Laszlo Ed. Le systemism: Vision nouvell du mond: Pour une philosophie naturelle fondée sur nouvelles tendences des science actuelles. – P., 1981. – P.96–102.