Ю.В.Попков

Аборигенное право в системе взаимодействия
традиционного и индустриального обществ

При анализе основных тенденций современного развития мирового сообщества в контексте взаимодействия индустриального и традиционного обществ следует выделить два существенных момента.

Во-первых, вопреки различным прогрессистским теориям, в частности, теории модернизации, традиционная культура большинства народов мира не растворилась в потоке универсализации, но демонстрирует устойчивость своих базисных ценностей, существенно отличающихся от ценностей индустриального общества. В течение нескольких последних десятилетий произошло “массовое самоутверждение незападных культур, проявивших не только присущую им жизненность, но и своеобразие, способность к сохранению своей специфики, несмотря на экспансию современных индустриальных технологий и формирование новых социальных структур”1.

Во-вторых, происходит фиксируемый многими исследователями сдвиг в системе международных отношений. Если раньше ее главными субъектами выступали государства, то в последнее время все большую роль в ней начинают играть транснациональные корпорации, межгосударственные и неправительственные международные организации. К числу последних принадлежат также конкретные народы и национальные меньшинства2.

Активность различных народов стала настолько сильной, а их противодействие западной индустриальной культуре имеет настолько острый характер, что, например, С.Хантингтон, специалист в области исследования современных тенденций мирового развития, делает вывод о превращении западной цивилизации в заложницу других, незападных, цивилизаций и смене классических межгосударственных конфликтов “войной культур”3.

Заметное обострение международных отношений фиксирует один из основателей концепции мировой системы (мир-системного анализа) И.Валлерстайн. По его мнению, центральными звеньями мировой системы выступают не отдельные государства, а центр и периферия. Современный период характеризуется “распадом порядка” в периферийных районах, ослаблением государственности в “коренных зонах”, нарастанием антисистемных движений4.

Налицо кризис системы, который грозит развалом существующего миропорядка. Одним из факторов антисистемных тенденций выступает нарастание неотрадиционализма, как ответная реакция на экспансию индустриализма.

Выходом из создавшейся ситуации может быть установление конструктивного взаимодействия между двумя сторонами современного мира – индустриальным обществом, являющимся в целом доминирующим, и обществом, в основе которого до сих пор лежат ценности традиционного образа жизни. Другими словами, речь идет о диалоге культур, который рассматривается сейчас чуть ли не единственной позитивной фундаментальной мировоззренческой идеей.

Примером того, как и в чем возможен такой диалог и какие проблемы стоят на этом пути, может служить современный опыт решения проблем аборигенного права коренных народов Севера. Почему для анализа берется именно правовая сфера? Во-первых, борьба за особый правовой статус является в настоящее время первостепенной задачей политических и многих общественных организаций аборигенов, а урегулирование правового статуса коренных народов превратилось в одну из наиболее актуальных проблем внутриполитического развития большинства стран Арктического кольца. Во-вторых, правовой статус аборигенов в каждый данный момент времени характеризует зафиксированную в законодательных нормах официально достигнутую договоренность в отношениях между традиционным обществом, представленным сообществами коренных народов, и доминирующим индустриальным обществом в лице официальной государственной политики.

В эпоху господства во взглядах на перспективы общественного развития парадигмы модернизации нормы права в отношении коренных народов как на международном, так и на национальном (применительно к отдельным государствам) уровнях были ориентированы на включение их в общий цивилизационный процесс на основе ценностей индустриальной культуры. Так, Конвенция Международной организации труда (МОТ) №107 “О защите и интеграции коренного и другого населения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни в независимых странах”, принятая в 1957 г., провозглашала необходимость интеграции аборигенных народов в доминирующее общество. Сохранение коренными жителями традиционных обычаев и институтов допускалось, но речь при этом шла только о тех из них, которые совместимы с общегосударственным правопорядком и целями программ интеграции. Безусловный приоритет отдавался внедрению во всех сфера жизни единых стандартов доминирующего общества5.

Господство на протяжении нескольких десятилетий в международном праве “интеграционных” в отношении коренных народов норм имело далеко не однозначные последствия. Проводимая на этой базе политика отдельных государств привела, с одной стороны, к осуществлению во всех странах Арктического кольца комплекса мероприятий, способствовавших заметному улучшению положения аборигенов в различных сферах жизни, обеспечив доступ к медицинской помощи, образованию, современным культурно-бытовым условиям, трансфертам, с другой стороны, оказала существенное негативное влияние на этносоциальное развитие коренных народов, серьезно подорвав основу их существования – традиционную культуру.

В конечном счете интеграции коренных народов в доминирующее общество не произошло, а сами нормы права рассматриваемого периода оказались в действительности нормами не столько интеграции, сколько ассимиляции. По сути дела право выступало проводником политики на осуществление индустриального развития западного типа в качестве универсальной линии современной трансформации. В действительности это не только не способствовало решению острых проблем существования коренных народов как специфических этносов, но и оказалось фактором усиления их кризисного состояния.

Принципиально новая установка международного права нашла отражение в принятой в 1989 г. Конвенции МОТ №169 “О коренных и ведущих племенной образ жизни народах в независимых странах”. В ней прямо указывается на необходимость “ликвидации ориентации на ассимиляцию, содержащейся в ранее действовавших нормах” и декларируется признание права этих народов осуществлять контроль над собственными институтами, образом жизни и экономическим развитием, а также сохранять и развивать свои традиции, обычаи, язык и религию. При этом предполагается, что представители коренных народов должны иметь возможность пользоваться всеми другими правами и возможностями, которые гарантируются национальным законодательством для остального населения страны6.

Как представляется, принятие данной Конвенции, в которой закреплен достаточно широкий спектр особых прав коренных народов, стало возможным благодаря утверждению во взглядах на тенденции мирового развития поливариативной парадигмы, допускающей равноправное существование различных культур. Одним из факторов, определивших формирование данной парадигмы, выступила активная борьба аборигенов против глобального давления индустриального общества в защиту ценностей традиционной культуры, за официальное признание соответствующих коллективных аборигенных прав. Это свидетельствует, в частности, о становлении коренных народов в качестве самостоятельных субъектов межкультурных взаимодействий, осознающих свои коренные интересы и проявляющих готовность и способность их отстоять.

Следует однако отметить, что многие страны Арктики до сих пор не ратифицировали Конвенцию 1989 г., которая вступила в силу в 1991 г. Данный факт означает, что на уровне отдельных государств существуют определенные препятствия для признания в полном объеме норм международного права. В чем они заключаются?

Во-первых, Арктика представляет собой периферию евро-американской экономической системы. Составляя наиболее удаленную от центра и ничтожно малую по численности часть населения, народы Севера в каждой из стран Арктического кольца находятся в экономической и политической зависимости от центра. Наделение аборигенов широкими правами требует перераспределения власти между периферией и центром, на что последний идет неохотно.

Во-вторых, коллективные права коренных народов, связанные с приоритетами в области природопользования, образования, социального обеспечения и т.д., противоречат господствующим идеям либерализма и установкам доминирующего большинства на экономическое и политическое равенство. Официальное признание широкого спектра особых прав аборигенов встречает противодействие со стороны властных структур и значительной части некоренного населения.

В-третьих, утверждение нового правового статуса народов Севера требует преодоления господствующих стереотипов общественного сознания и установок доминирующего общества по отношению к малочисленным народам, культура которых еще недавно рассматривалась как реликтовая, подлежащая “цивилизационной” обработке в процессе модернизации.

В-четвертых, помимо трудностей, связанных с урегулированием взаимоотношений центра и периферии, существует целый комплекс внутренних по отношению к Арктическому региону проблем, усложняющих практическое решение вопросов коллективных прав и современного статуса аборигенов. Речь идет о степени смешанности аборигенного и неаборигенного населения, развитости этнической структуры, во многом определяемых уровнем достигнутого к настоящему времени промышленного освоения районов проживания народов Севера. Там, где доля неаборигенного населения является незначительной и существенно преобладает численность представителей коренных малочисленных народов, как, например, в Гренландии или на Севере Канады (здесь доля аборигенов составляет примерно 85%), объективно проще решать вопросы самоуправления, обеспечения прав народов на землю, на территории традиционного землепользования, то есть проблемы их коллективных прав. Наиболее сложной является ситуация на Российском Севере, где коренные народы в районах своего традиционного проживания составляют в целом менее 10% общей численности населения.

В то же время, несмотря на указанные трудности, правовой статус коренных народов Арктики практически во всех странах изменяется в последнее время в благоприятном для них направлении. Одним из наиболее удачных и конструктивных является опыт Канады. Во многом с учетом этого опыта формировались современные международно-правовые нормы в отношении коренных народов.

Политика федеральных канадских властей в период до начала 70-х годов была направлена на интеграцию коренных жителей страны в доминирующее общество. В наиболее радикальной и откровенной форме она была выражена в так называемой “Белой книги” вскоре после прихода к власти в 1969 г. правительства П.Э.Трюдо. В ней предлагалось отказаться от особых прав коренного населения. Предполагалась и ликвидация специального правительственного органа – Министерства по делам индейцев и развития Севера, – занимавшегося урегулированием взаимоотношений коренных народов и остального канадского общества и призванного защищать их интересы.

В 70-е годы в ответ на появление “Белой книги”, а также в связи с начавшимся индустриальным освоением Арктики и крупномасштабным промышленным воздействием на среду обитания коренных народов (строительством ГЭС, разработкой нефтяных месторождений и др.) активизировалась политическая активность аборигенов по защите своих коллективных прав. Ее результатом стало официальное закрепление в Конституционном акте 1981 г. аборигенного и договорного права коренного населения. В частности, признавались необходимость обеспечения самостоятельности коренных народов в определении характера их собственного экономического и культурного развития, право на возрождение и развитие национальных языков и обычаев, привилегии в области землепользования, распоряжения минеральными ресурсами, право на создание собственных корпораций в сфере материального производства, а также на специальные школьные программы, подготовку собственных учителей и др. Закреплено право участия аборигенов в конституционном процессе.

Большое значение для реализации прав аборигенов имеют договоры тех или иных групп коренного населения с правительством об урегулировании земельных исков. Возможность выставления таких исков со стороны аборигенов проистекает из Королевской прокламации 1763 г., где зафиксировано их право на земли традиционного природопользования, а появление исков связано главным образом с крупномасштабным использованием территорий традиционного природопользования под объекты промышленного строительства. В течение 70-х – 80-х годов был заключен ряд договоров о землепользовании, например, с индейцами залива Джеймс, инувиалуитами Западной Арктики, инуитами Северного Квебека. В начале 90-х годов договор с правительством заключили гвичины – группа индейцев Западной Арктики, соглашение по вопросам землепользования содержится также в рамках договора об образовании на самом Севере Канады преимущественно инуитской территории Нунавут.

Договор о Нунавут рассматривается специалистами как одно из наиболее выдающихся достижений в решении проблем аборигенного права. Площадь этой территории составляет приблизительно 2 млн. кв. км. – пятая часть всей Канады. На данной обширной территории проживает 18 тыс. чел., из них инуиты составляют более 90%. Под непосредственное самоуправление инуиты получили 350 тыс. кв. км или 18% от общей площади Нунавут. Они становятся самым крупным землевладельцем, если не считать государство, в Северной Америке. Кроме того, инуиты получают права на минеральные ресурсы на площади в 35 тыс. кв. км. Предполагается также, что в течение 14 лет они получат компенсацию в размере 1 млрд. долл. за отказ от территориальных претензий7. Таким образом, в рамках Договора о Нунавут предусмотрена высокая степень автономии и самоуправления коренных народов.

Официальное закрепление за коренными народами особого правового статуса, отличного от статуса других народов, означает признание их права на реализацию особого пути развития, в основе которого лежат ценности традиционного образа жизни, протест против тотального распространения ценностей доминирующего общества и усиливающегося пресса современной цивилизации. Одновременно с этим сам факт наличия правового статуса характеризует процесс интеграции коренных народов в современное общество, ибо он есть ничто иное, как признание их равенства среди остальных народов.

Очень точно эту диалектику выразил в свое время заместитель Президента Ассоциации инуитов Приполярья Аккалюк Лонге: “В условиях нарастающей интернационализации и урбанизации мы можем рассчитывать лишь на собственные силы, чтобы утвердить себя в качестве равноправных членов мирового сообщества... И в этом не противопоставление остальному человечеству, а, наоборот, утверждение той очевидной истины, что мы, населяющие самую холодную часть планеты, – тоже люди, такие же, как жители Южной Азии, Африки, Европы, Америки, Австралии”. Аналогичной является позиция инуитов по отношению к своему собственному государству: “Наше общее стремление сводится сегодня не к разрыву с государством, а к объединению с ним. Разумеется, мы не выступаем за локальный сепаратизм. Мы – за признание наших территорий в качестве равноправных с территориями других народов в рамках федеральных государств”8.

Отстояв свое право на особый путь развития, народы Севера продемонстрировали всему миру непреходящее значение традиционного образа жизни. Но в современных условиях это для них не единственная ценность. Председатель Региональной корпорации “Инувиалут” Р.Грубен, в 1991 г. говоря с нами о перспективах развития инувиалуитов, отмечал, что они настойчиво придерживаются концепции двоякого пути: с одной стороны, важно иметь возможность сохранить традиционный образ жизни, основанный на соответствующих промыслах, с другой – очевидна необходимость достижения экономического развития, что предполагает включение в современный процесс модернизации.

Коренные народы Севера, пережив многие потери от столкновения с индустриальной цивилизацией, выстояв в жестком противостоянии с ней и заставив мировое сообщество признать их право на особый путь развития, готовы сегодня пойти на взаимовыгодное сотрудничество с этой цивилизацией, но только под своим собственным контролем, при максимально возможной степени самостоятельности и на основе традиционных ценностей. Особый правовой статус коренных народов, направленный, с одной стороны, на сохранение элементов традиционного образа жизни, а с другой – на включение аборигенов в систему внешних взаимодействий, выступает в качестве предпосылки обеспечения такой перспективы.

Примечания

1 Ерасов Б.С. Цивилизация: слово – термин – смысл // Цивилизации и культуры. – М., 1995. – Вып. 2. – С.26.

2 См.: Мировое сообщество на заре ХХI в. (Сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. РЖ. “Экономика” (Отечественная и зарубежная литература). – 1996. – № 4. – С.193.

3 См.: Там же. – С. 193-194.

4 См.: Валлерстайн И. Политические дилеммы на рубеже веков // Политические дилеммы на рубеже веков: Международное и национальное измерения. – М., 1996. – С. 27-40.

5 См.: Конвенция Международной Организации Труда № 107 о защите и интеграции коренного и другого населения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни, в независимых странах // Права и свободы народов в современных источниках международного права. – Казань, 1995.

6 Конвенция Международной Организации Труда № 169. Конвенция о коренных и ведущих племенной образ жизни народах в независимых странах // Там же. – С.73, 75, 77.

7 Подробнее об опыте Канады по решению проблем правового статуса аборигенов см.: Попков Ю.В., Бойко В.А. Политико-правовой статус коренных народов Севера: На пути в мировую цивилизацию. – Новосибирск, 1997.

8 Лонге А. Новые люди в “странах людей” // Северные просторы. – 1991. – № 40. – С.10.