Ю. П. Бубенков

ТРИ СТАДИИ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА
 
(эскиз этико-философских оснований теории личности)

Хорошо известно, что западная модель личности абсолютизирует момент ее свободы, а восточная – момент ее подчиненности обществу (как было и в нашей философии недавнего времени). И одну из причин абсолютизации личности “западного типа” блестяще вскрыл Ю.Д.Давыдов1. Статья начинается с анализа смысла трагедии Пушкина “Моцарт и Сальери”. Пушкин... “задал парадигму” решения вопроса о том, есть ли “высшая правда” (на земле) или ее нет, существует ли смысл жизни, несводимый к своеволию отдельного человека, или не существует” (с. 194). По мнению Давыдова, “Пушкин не только проникновенно восчувствовал губительную возможность “смыслоутраты”, таящейся уже в романтическом культе гениальности... сатанинской гордыней, толкающей индивида ... по пути самообожествления” (с. 197).

Прослеживая логику экзистенциального героя, автор открывает наличие двух “правд”: “с одной стороны, есть я со своей правдой (разумеется, высшей), а с другой – “обыкновенные” люди с их кое-какими правдишками, не выдерживающими, на мой взгляд, “строго логического” анализа” (с. 199). Эта логика наличествует, говорит Давыдов, и у Сальери, и у Раскольникова, и у многих героев Сартра, и у “Постороннего” Камю. Если в результате моего опыта я убеждаюсь, что “право имею”, то и вершу суд аки Бог, ибо я “не тварь дрожащая”.

Итак, кто же перед нами  –  романтические злодеи, которые рождены болезненным воображением Лермонтова, Пушкина, Достоевского, Камю, или в этих фантомах содержится нечто закономерное? Философы относились к этим “фантомам” скептически. И однако, если отнестись к этому серьезно? Так, как, например, Кант.

Наши философы  зачастую проходили мимо чрезвычайно важных обобщений этого великого человековеда, сочтя их чем-то никак не относящимся к сути споров о советской личности, хотя очень много говорили о необходимости выявить этапы становления личности, стадии ее развития. Эти самые этапы Кант называет “задатками”, но сути дела это не меняет.

В работе “Религия в пределах только разума”2 сказано, что человеческую природу определяют следующие задатки:

“1. Задатки животности человека как живого существа.

2. Задатки человечности его как существа живого и вместе с тем разумного.

3. Задатки его личности как существа разумного и вместе с тем способного отвечать за свои поступки” (с. 196).

Сказано и сказано, что в этом необычного? Но если мы на это взглянем несколько иначе, как именно на стадии развития человека и личности? В таком случае – если Кант выявил нечто всеобщее в человеке – мы имеем здесь закон развития человека от животного к личности: животное ® человек ® личность. Кант, правда, нигде не говорит о сроках, когда же происходит переход с одной стадии на другую и происходит ли вообще. Может быть, сии “задатки” так и не развиваются в некие этапные формирования и  можно считать, что нормальная личность благополучно изживает  в себе “задатки животности”, например, так что говорить о них в “приличном обществе” и не следует. Но ведь только что цитировался Ю.Н.Давыдов, который эти “задатки” во множестве обнаружил во французских экзистенциалистах, причем в полном развитии. А стремление убить старуху-процентщицу – не в романе, а наяву – это какое проявление характера – человеческое или личностное? А может быть и сверхличное, т. е. суперменское? Вот и Кант продолжает ту же линию: “Задатки животности в человеке можно подвести под общую рубрику физического и чисто механического себялюбия, т. е. такого, для которого не требуется разум. Они троякого вида: во-первых, стремление к самосохранению; во-вторых, к продолжению рода своего через влечение к другому полу и к сохранению того, что производится при сочетании с ним; в-третьих, к сообщности с другими людьми, т. е. влечение к общительности. –  Им могут быть привиты всевозможные пороки”, которые “можно назвать пороками естественной грубости, и при наибольшем отступлении от целей природы они становятся скотскими пороками: обжорства, похоти и дикого беззакония” (с. 96-97).

Слова эти написаны двести лет назад, т. е. задолго до открытий Фрейда, а звучат как конспекты фрейдовских лекций. Но тогда, видимо, стоит процитировать Канта еще немного. “Задатки человечности, – продолжает он, – можно подвести под общую рубрику физического, правда, но сравнительного себялюбия (для чего требуется разум), а именно как наклонности судить о себе как о счастливом или несчастном только по сравнению с другими. Отсюда влечение добиваться признания своей ценности во мнении других и притом первоначально лишь ценности своего равенства с другими: никому не позволять превосходства над собой...” (с. 97).

Но и далее Кант открывает нам поистине сокровенные тайны о нас самих. Оказывается, из этого стремления не давать другим обойти себя “прямо возникает несправедливое желание добиться превосходства над другими”, хотя природа хотела бы, чтобы в этом соревновании с другими мы развивали свои культурные лишь задатки. Пороки же, которые прививаются нам при таком соревновании с ближними, Кант именует “пороками культуры”. Но они могут достигать и максимума зла и тогда “могут быть названы дьявольскими пороками” (с. 97).

Насчет же личности у Канта полная ясность: “задатки личности – это способность воспринимать уважение к моральному закону как сам по себе достаточный мотив произвола...” (с. 98).

Скептики от философии вполне могут сослаться на то, что Кант – это еще не вся философия. Вместе с тем можно обратиться и к творчеству Гегеля, у которого о развитии человека сказано то же самое, хотя и иными словами. Человек у него именуется  духом,  и вот что читаем мы,  например,  в гегелевской  “Философии истории”:  “... всемирная истории представляет собой ход развития принципа, содержание которого есть сознание свободы. Более точное определение общего характера ступеней этого развития дается в логике, но их конкретный характер должен быть выяснен в философии духа. Здесь следует только упомянуть, что первою ступенью является ... погружение духа в естественность; вторая ступень – это выход из этого состояния и сознание своей свободы. Но этот первый отрыв (от естественности) не полон и частичен, так как он исходит от непосредственной естественности, следовательно относится к ней и еще не отрешился от нее как момента. Третьей ступенью является возвышение от этой еще частной свободы до ее чистой всеобщности, до самосознания и сознания собственного достоинства самой сущности духовности”3.

Таким образом, Гегеля можно понять и так, что человек как дух вначале является как естественное существо, как животное, в котором едва теплится духовное. Затем человек развивается до сознания своей независимости от окружающих, а потом поднимается и до сознания полной своей самостоятельности, до духовности. Это этапы становления и человека и человечества, и их тоже можно сформулировать почти по Канту: животное ® человек-животное ® одухотворенная личность.

В доказательство того, что такое деление жизни на периоды у Гегеля не случайно, обратимся к “Науке логики”4. Здесь вновь сказано столь же определенно: “Духовная жизнь в своей непосредственности выступает сначала как невинность и наивное доверие, но сущность духа состоит в том, что это непосредственное состояние снимается, ибо духовная жизнь отличается от природной и, более определенно, от животной жизни тем, что она не остается в своем в-себе-бытии, а есть для себя. Но ступень раздвоения тоже должна быть снята, и дух должен посредством себя возвратиться к единству. Это единство есть теперь духовное единство, и принцип этого возврата содержится в самом мышлении” (с. 129).

Снова, как видим, человек прямо назван животным. Но “выход человека из своего природного бытия есть различение человеком самого себя как самосознательного существа от внешнего мира... На этой ступени ... человек ставит себе цели из себя и черпает из себя материал своих действий; доводя эти цели до последней крайности, зная и желая лишь себя в своей особенности и отметая всеобщее, человек зол, и этим злом является его субъективность... Человек, поскольку он дух, не есть природное существо, поскольку же он ведет себя как таковое и следует целям вожделений, он хочет зла... природный человек есть единичный человек как таковой, ибо природа находится вообще в узах раздробленности... Поскольку человек хочет быть естественным, он хочет единичности (с. 131)”.

Та же линия исследования человека продолжена и в “Философии духа”5, где душа “ходит по мукам”, проходя три их ступени:

“На первой ступени мы видим душу объятой сплошными грезами и предчувствием своей конкретной природной жизни ... душа находится здесь еще в непосредственном, неразличенном единстве со своей объективностью.

Вторая ступень есть точка зрения помешательства, т. е. точка зрения раздвоенной в себе самой души, с одной стороны уже овладевшей, а с другой – еще не овладевшей собой,  но в своей  единичной  обособленности  закрепленной  в  этой  последней стадии своей действительности.

Наконец, на третьей ступени душа приобретает господство над своей природной индивидуальностью, над своей телесностью, низводит эту последнюю до подчиненного ей средства...  Достигнув этой цели,  душа выступает в абстрактной свободе своего “я” и становится сознанием” (с. 131-132).

Развитие всеобщего духа, т. е. духа как человечества, имеет три стадии: субъективный дух – объективный дух – абсолютный дух (с. 32). Конкретный же ребенок развивается по схеме “природный дух – субъективный дух – объективный дух (с. 33-34).

Можно сослаться на понимание развития человека нашим гением В.Г.Белинским, который в статье “Русские журналы” (1839 г.) коснулся, в частности, судьбы гетевского Фауста: “... как человек глубокий и всеобъемлющий, он необходимо должен был выйти из естественной гармонии духа и поссориться с действительностью; но для того, чтобы, принявши в себя все элементы жизни, перешедши через все ее противоречия и отрицания, через долгое и кровавое испытание, путем разумного опыта и разумного знания, примирить их в своем разумном созерцании и – через то – снова приобрести утраченную гармонию души, но уже не естественную, а сознательную, и снова обрести себя в живом и конкретном единстве с действительностью...”6.

Словом, Фауст сначала обрек себя на муки разлада с самим собой, на поиски смысла бытия, на разочарования в простых радостях обыкновенных людей, а потом ему – буквально чудом – удалось найти смысл своей жизни и жизни вообще в высоком служении людям, чем, собственно, Фауст и выкупил себя у адских сил.

В.С.Соловьев в работе “Чтения о Богочеловечестве”7 говорит следующее: “... самоутверждение воли, как бы оно ни проявлялось, есть источник зла и страдания” (с. 16), ибо “человеческое я  безусловно  в  возможности  и  ничтожно  в  действительности.  В этом  противоречии  зло и страдание, в этом – несвобода, внутреннее рабство человека. Освобождение от этого рабства может состоять только в достижении того безусловного содержания, той полноты бытия, которая утверждается бесконечным стремлением человеческого я” (с. 26), т. е. бесконечным самосовершенствованием.

Истина развития человечества для Соловьева заключается в том, что оно должно понять свое предназначение – стать единым народом. Три стадии этого развития соответствуют здесь “элементам” исторического процесса. “Первоначально, – констатирует Соловьев, – мы имеем три основные элемента: это, во 1-х, природа (природный человек. – Ю.Б.), т. е. данная, наличная действительность, материал жизни и сознания; во 2-х, божественное начало (в человеке. – Ю.Б.) как искомая цель и содержание, постепенно открывающееся, и, в 3-х, личность человеческая как субъект жизни и сознания, как то, что от данного переходит к искомому и, воспринимая божественное начало, воссоединяет с ним и природу, превращая ее из случайного в должное” (с. 40). Чем дальше уходит человек по “природному” пути, тем больше он делает зла: “Кто беспристрастно смотрел на природу человеческую, не усумнится, что если бы всех людей сделать сытыми и удовлетворить всем их низшим страстям, то они, оставаясь на природной почве, на почве естественного эгоизма, наверно истребили бы  друг друга в соперничестве за умственное и нравственное преобладание” (с. 43).

О трех стадиях развития личности писал и Л.Н.Толстой8. Маркс говорил о трех формах существования личности в истории9, что можно переформулировать как стадии развития исторического человека: стадии личной зависимости – личной независимости – универсального развития, свободной индивидуальности. Вместе с тем известно, что Маркс понимал Историю как смену трех периодов: первобытный коммунизм – классовое общество – бесклассовое общество реального коммунизма и гуманизма.

Итак, личность в онтогенезе может пройти три стадии своего развития, но чаще всего либо не успевает этого сделать, либо не хочет, и мы можем утверждать, что методологическое значение концепции трех стадий развития индивида и рода огромно. Конкретный учет состояния личности, выявление того, на какой стадии она пребывает, или ускоренный перевод ее со второй, например, стадии на третью могут иметь решающее значение для психологических и педагогических воздействий. В свете этой концепции становится ясным, почему так и не удалось построить общую теорию личности – прежде всего потому, что личность понималась абстрактно как совокупность общественных отношений. Но в какое время – в 18, 25 лет или же в 33 года? Пороком советского личностноведения можно считать и полное отрицание второй стадии развития, стадии животно-человеческой, сущность которой выразил З.Фрейд. Да и сам провал “социалистического эксперимента” во многом объясняется забвением той истины, что человек не рождается ангелом и без соответствующего воздействия остается животным или легко теряет слабый налет культуры.

Вместе с тем мы проиграли в идеологическом противостоянии потому, что не могли ничего возразить по существу фрейдистских аргументов. Свободное западное общество, развернув сексуальную революцию, развернуло наступление на человечество по всему фронту. Философы, психологи, психиатры убеждали западную интеллигенцию, что Фрейд – самый великий ум XX в., а значит прав: человек – скотина, а потому жаждет сладко есть, крепко пить и много “любить”. Поскольку же истинных личностей в мире всегда было меньшинство, их легко можно было ославить идеалистами, инфантильными созданиями, а то и шизофрениками. Носителями истины стали представители большинства, а мудрецы легко забыли, что качество истины не зависит от количества ее высказавших.

Еще  одним пороком советского образа мышления был  “крутой” атеизм,  который не позволял прислушиваться,  в частности, к поучениям великих буддистов, которые настаивали,  что человек обязан пройти в своем развитии те же три стадии и стать, по малой мере,  “просветленной личностью”.  Этот же атеизм мешал принимать всерьез, например, те выводы, к которым пришел наш  Э.В.Ильенков, заявивший, что материя мыслит всегда, обладая мышлением актуально10. Но если продолжить эту мысль, то можно считать, что за бесконечное время существования мира в нем неизбежно должен возникнуть Мировой Разум, опосредованно направляющий развитие жизни на бесчисленных землях и подсказывающий им, что существует Программа развития рода – “через страдания к радости”, через личные усилия каждого к преобразованию себя в Высокую Индивидуальность: индивид, начавшись как зверь, обезьяна, обязан прожить время своеволия, а потом осознать гибельность этого демонического существования.

Но мы переживаем жуткие времена уже потому, что идеалом личности объявлен супермен – человек, оседлавший Удачу – в искусстве, бизнесе, политике, рэкете и пр. Искусство всемерно раздувает культ супермена, который и не помышляет стать иным, перейдя на следующую стадию своего развития.

Таким образом, приятие концепции о трех стадиях позволит психологу или учителю четко разобраться в объекте воспитания, лишит его права делать культ из суперменских достоинств одаренных личностей.

Этик будет знать, что смысл этического учения можно свести к программе восхождения человека на ступень личности, когда личностью можно назвать только того, кто изжил в себе пороки – в первую очередь тщеславие, вожделение и стяжательство, и научился любить ближнего своего.

В эстетике можно будет, наконец, сосредоточиться не на красоте как основании всего, а на истине и добре и возвеличивать тех, кто совершенствует себя, т.е. вспомнить завет Л.Н.Толстого, что назначение искусства – “заражать людей высокими чувствами”, а не просто будить в них низменную чувственность.

С общефилософской позиции можно будет утверждать, что назначение человечества – бесконечное совершенствование своих возможностей во имя дальнейшего преобразования Вселенной и Космоса.

Наконец, глобальное межконфессионное единство, о котором так много говорят в последнее время, станет возможным только тогда, когда ведущие умы человечества осознают острейшую необходимость перевести как можно больше людей на третью стадию развития, на которой всякие споры о религиях теряют свое решающее ныне значение.

Примечания

1 Давыдов Ю.Н. Поминки по экзистенциализму // Вопр. лит. – 1980. – № 4.

2 Кант И. Религия в пределах только разума // И.Кант. Трактаты и письма. – М., 1980.

3 Гегель. Философия истории // Сочинения. – М.; Л., 1935. – Т. VIII. – С. 54.

4 Гегель. Наука логики // Гегель. Энциклопедия философских наук. – М., 1975. – Т. 1.

5 Гегель. Философия духа // Гегель. Энциклопедия философских наук. – М., 1977. – Т. 3.

6 Белинский В.Г. Русские журналы // В.Г.Белинский. Полн. собр. соч. – М., 1953. – Т. III.  – С. 181.

7 Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. – М., 1989. – Т. 2.

8 Толстой Л.Н. Путь жизни. – М., 1993. – С. 204-205.

9 Архив Маркса и Энгельса. – М., 1935. – Т. 4. – С. 91.

10 Ильенков Э.В. Космология духа // Ильенков Э.В. Философия и культура. – М., 1991.

 

© 1997 г. “Наука”. Сибирская издательская фирма РАН,
Новосибирск